АВТОСТОПОМ В ЮЖНЫЙ СУДАН

ЮЖНЫЙ СУДАН январь 2010 Судан. Страна – мечта странника, где каждому путнику обеспечен кров и сытный ужин в любой населенной местности, где люди никуда не спешат и никогда не кричат…Таким рисовал Судан Антон Кротов, и таким видел его в своих мечтах Дима. В списке моих амбициозных мечтаний данная страна не числилась ни в какой форме, но интерес к ней, занесенный в мое сознание посредством книг Кротова, безусловно, был. Для нас Судан начался в Каире, с того самого момента, когда мы узнали, что виза в страну-мечту стоит 100 долларов. Я разговаривала с консулом и с послом Судана, надеясь получить визы если не бесплатно, то хотя бы с 50% скидкой, но все мне в один голос заявили, что это невозможно ни при каких условиях, будь я хоть президентом России. У нас на двоих было 266 долларов и немного египетских денег, так что, выбор был такой – пойти ва-банк и отдать все на визы, или вернуться в Нуэбэ и, так же, как попали в Египет, уплыть из него на пароме в Сирию. Это обошлось бы нам в 150 долларов на двоих, и оставшихся денег вполне хватило бы на возвращение в Россию, так как Сирийская и Турецкая визы стоят по 20$, а транзитная грузинская, вообще около 6$, не говоря уже о безвизовом и гостеприимном Азербайджане; вот только вопрос: если в ноябре нам в Турции, порой, приходилось идти по щиколотку в снегу, то в январе, будучи обутыми в дырявые кроссовки и одетыми в легкие ветровки, не околеем ли мы в горах? Был еще вариант отправиться в Ливию, и продолжить путь вдоль побережья Средиземного моря, но Ливия – страна, о которой лично мне было точно известно, лишь то, что она арабская, а арабы из нас уже столько крови выпили, что хотелось поскорее покинуть оккупированные ими территории. Так что наш выбор пал все-таки на Судан. Жить без денег мы уже привыкли, и, к тому же, приехать в Африку, и не побродить по саванне, казалось нам истинным кощунством, а путь через Ливию практически исключал возможность попадания в центральную Африку. Последним доказательством верности выбранного пути была одинокая маленькая наклейка на входной двери в визовый отдел посольства Судана, с надписью «Чугунный ураган», на которой изображен был черный мотоцикл, под которым маленькими русскими буковками было написано г. Новосибирск. А так как мы сами родились и выросли в этом городе, расположенном в тысячах километров от Египта, мы расценили это как добрый знак, и, подготовив необходимые документы, через день, со свеженькими суданскими визами, украшенными голографическими наклейками, отправились прочь из опостылевшего Каира в южном направлении. Добравшись в воскресенье утром до Асуана, мы выяснили, что единственный способ попасть в Судан – купить билеты на паром, который ходит только по понедельникам. Всякие возможности гидростопа отпадали, так как именно на пароме ставились штампы в паспорт. Сухопутные же границы были официально закрыты. Самый дешевый билет на паром стоил около 65$, и, когда я в билетном офисе стала пытаться выяснить, можно ли отказаться от всякого сервиса и питания на борту, чтобы удешевить билеты, я выдала нашу безденежность. Даже без питания, билеты были нам не по карману, так что я напрямую спросила начальника офиса: - Можно мы заработаем недостающие деньги у вас? - А что вы можете делать? - Мы можем отмыть ваш офис. - Что, правда? – начальник выглядел удивленным. Стоит заметить, что и офис, и приемная перед ним, выглядели, как коридоры худших из старых заводских общежитий – мебель была покрыта толстым слоем пыли в тех местах, где к ней не прикасались, а там, где прикасались – были темные разводы или жирные, черные отпечатки пальцев, точно такие же, как на стенах и дверях. - Правда. Нам только нужны ведра, тряпки и моющее средство. К вечеру мы отмоем ваш офис. - Но у нас здесь рядом еще один кабинет, есть кухня и туалет. Также нужно помыть лестницу на второй этаж. Если вы отдадите мне все ваши египетские деньги, и отмоете все это, то утром можете смело отправляться в порт, где я вручу вам два ваших полностью оформленных билета второго класса, вместе с талонами на питание. Так нам удалось попасть на паром, и, переночевав на его крыше под спасательной шлюпкой (места второго класса), в полдень мы ступили на суданскую землю. Пара слов о кухне на борту: судьба послала нам лишний талончик на питание, так что мы его обменяли на обед почти сразу после отправления. Такой отвратительной пищи я не ела ни разу в жизни. Невегетарианской частью обеда мы поделились с другом, а вегетарианскую скушали напополам с Димой, и, не смотря на то, что каждому из нас досталось лишь по трети стандартной обеденной порции, смотреть на еду более не хотелось. Оставшиеся два талончика мы обменяли позже на апельсины, объяснив камбузным работникам, что не можем кушать их еду. Так что если кому-нибудь из читающих эти строки доведется покупать билет на этот паром, попросите вычесть из его стоимости талон на питание, и купите на египетском рынке нормальной еды. Друг, с которым мы разделили обед на пароме, тоже был путешественником. На велосипеде он проехал из города Марса Мубарак в Асуан, и, после прикладного изучения трассы, ведущей в Судан по суше, был вынужден, в конце концов, купить билеты на паром для себя и своего велосипеда (он заранее знал, что единственный путь в Судан - это паромная переправа, но посмотреть, что же там, на сухопутной трассе, все равно хотелось. Там оказались египтяне-полицейские со своим египетско-полицейским чувством юмора и сговорчивостью, в прямые обязанности которых, видимо, входит трепание нервов путешественникам). У него был путеводитель Bradt по Судану, из которого я вычитала о необходимости получить регистрацию в течение трех дней после прибытия в Судан, и стоимость этой регистрации составляла 33$. Представьте наше с Димой удивление, когда я прочитала об этом. Ведь у нас всего на двоих было ровно 66$! На деле же регистрация оказалась несколько дороже. Чуть больше сорока долларов на человека (103 суданских фунта). И она была необходима, как и виза. По словам одного из таможенников, регистрация – это продолжение процедуры оформления визы, и что она, как и виза, вклеивается в паспорт, и проверяется на каждом полицейском посту. Так что на самом деле суданская виза стоит порядка 140 долларов США. А еще необходимо в каждом крупном городе искать иммиграционный офис, который, как правило, скрыт в маленьком переулочке одного из отдаленных районов города (и никто точно не знает где он находится), искать там англоговорящего человека и получать пермит (слава богу, бесплатный) на посещение прилегающей к городу территории. Опуская подробности, скажу, что мы смогли получить регистрацию, хотя и значительно позже, чем это предусматривалось суданским законом, а потому были оштрафованы. Мы наполучали такую кипу разрешений, что они перестали помещаться в нашу сумочку для документов. Для оформления разрешения на посещение южного Судана, нам пришлось получать в Хартуме визу Уганды, которую без приглашения, как правило, не дают. Но даже имея все требующиеся документы, добравшись до южного Судана, мы постоянно подвергались допросам со стороны армии и полиции. Дело в том, что южный Судан и северный Судан – это две разные страны, с разными правителями, разными религиями, и даже разными флагами. Большая часть южного Судана, не считая долины Нила, разбитой фермерами на поля и засаженной финиковыми пальмами, представляет собой буш. Это что-то вроде саванны – много колючих кустов и зонтичных акаций, растущих на достаточно большом друг от друга расстоянии, чтобы нельзя было назвать это лесом. И вот в этом буше сейчас скрываются сотни молодых суданцев, мечтающих совершить в стране переворот и свергнуть существующее правительство. А полиция и армия южного Судана, являясь ставленниками, а порой и прямыми представителями этого правительства, опасаются, что эти жители буша могут похитить или убить иностранцев, с целью подорвать авторитет существующего правительства в глазах мировой общественности. Так сказал нам один высокопоставленный чиновник, чьи подчиненные остановили нас на дороге и отвели в его контору. А еще один высокопоставленный представитель власти сказал нам, что мы можем подтереться нашими разрешениями на посещение южного Судана, так как выданы они в Хартуме, городе, относящемуся к северному Судану. А десятки совсем невысоко поставленных полицейских просто трепали нам нервы, снимая с машин, и допрашивая, и проверяя, и перепроверяя все наши документы, задерживая нас на 40-50 минут на каждом посту, которые расставлены через каждые 5-10 километров, а то и чаще. Однажды, будучи высаженными с очередной машины полицейскими, и просидев в их тростниковой конторе около часа, мы, забрав таки наши документы, отправились дальше пешком, но, не успели мы и двух километров пройти, как нас догнал мотоциклист-полицейский, и попытался убедить вернуться в контору. Мы не обратили на него никакого внимания, и пошли дальше. Тогда он вызвал подкрепление, и за нами приехали на такси еще два полицейских. Было видно, что они получили приказ вернуть нас на пост, но прикасаться к нам не решались, пытаясь тактично загнать внутрь маленького местного такси. С нас было довольно. Дима обматерил полицейских, сбросил рюкзак на обочину и уселся на него, спиной к представителям власти. Я проделала точно то же самое, но только обматерила их по-английски, чтобы понятнее было. Минут через пять полицейские уехали. Но не от всех было возможно так легко отделаться. На многих постах было серьезное вооружение, а имеющие к нему доступ люди не всегда внушали доверие. Один из старших офицеров полиции даже, очевидно, находился под действием наркотиков, когда принялся допрашивать нас. С невменяемыми вообще говорить сложно, а если у этого невменяемого расчехленный пистолет на столе лежит, то еще и опасно. Короче, мы не выдержали. Нас постоянно обвиняли в шпионаже и пытались всеми силами помешать нашему продвижению на юг, так что, к тому моменту, когда мы добрались до 9-го градуса северной широты, мы обнаружили у меня признаки серьезной тропической болезни. Организм спасовал. Нам нужна была срочная медицинская помощь, или хотя бы банальный отдых, на который, в южном Судане, уже на протяжении десятков лет терзаемом жестокими политическими играми, надежды не оставалось. «Вам не добраться до Джубы живыми» - говорил нам один из полицейских. «Там и дороги-то нет. Туда только вертолетами летают». Но на карте дорога была, и мы по ней шли. Она была грунтовая, вся разбитая, пустынная... но была. Не было только сил, чтобы продолжать идти по ней. Так что, как только мы добрались до базы ООН, мы сразу обратились туда за помощью. Нам было не важно, как нам помогут – добраться до Джубы, от которой до Уганды рукой подать, или вылечат меня, чтобы можно было идти дальше пешком, только бы помогли. Вообще, ООН – военная организация, и все нас уверяли, что помощи мы от них не дождемся, что нас даже к воротам не подпустят. Но нас подпустили. Я поговорила с начальником охраны, а он поговорил с кем-то еще, и еще с кем-то. Начальник охраны видел, что мне нужна срочная медицинская помощь, но без благословения российского посольства, как оказалось, ООН не имела права помогать нам. Связались с российским консулом. Он обругал нас по телефону, и сказал, что теперь, благодаря нашей глупости, придется приостановить работу посольства на три дня, а работы у них сейчас по горло. Но благословение дал. Нас тщательно обыскали, и отвели в госпиталь, где взяли у обоих кровь из вены на анализ. Терапевт-индианка в военной форме осмотрела меня, и, после получения результатов анализов, сообщила неприятную новость – если мы продолжим путешествие, то я через пару недель умру. «Вам необходимы четыре недели постельного режима» - вынесла она вердикт, и вручила мне разноцветные бумажки с результатами анализов и диагнозом. «Вам больше нельзя пить воду из Нила, и питаться нужно регулярно. Мы дадим вам кое-какие лекарства, и вам нужно будет принимать их на протяжении всех этих четырех недель» - с этими словами она стала перебирать коробочки с лекарствами, штабелями уложенными на полках в приемном кабинете. «По сравнению с Вами, Ваш муж совершенно здоров» - добавила она. В результате, благодаря заботе российского посольства и отзывчивости сотрудников Организации Объединённых Наций, нас эвакуировали на самолете ООН обратно в Хартум, где я пролежала неделю под капельницей. Меня ежедневно посещала добрая русская доктор Женя, и заботливо ставила мне уколы, она же приносила нам с Димой еду и новости из внешнего мира. В тот же день, когда был поставлен последний прописанный мне укол, нас посадили на самолет до Москвы, оформив на наше имя кредит, выплатить который мы обязаны в течение полугода. Спасибо провидению, благодаря которому у нас с Димой есть замечательные родственники в Москве, которые встретили нас в аэропорту, подарили зимнюю одежду и обувь, а также два билета на поезд до Новосибирска. Домой мы вернулись 30 января 2010 года. Ровно через четыре месяца после того, как отправились в это путешествие. Этот очерк написан внепланово, до описания Азербайджана, Грузии, Турции, Сирии, Иордании и Египта, (а ведь мы не описали еще до конца Индонезию, Бирму и Казахстан из предыдущего путешествия) с целью предостеречь путешественников, собирающихся ехать в Африку в этом году. Если вам дорого ваше физическое и психическое здоровье, не пытайтесь попасть в южный Судан. А для девушек добавлю – не думайте о посещении арабских стран. В них есть своя прелесть, но те взгляды, которыми вас будут раздевать 70% мужчин, каждый из которых считает себя правоверным мусульманином, столь отвратительны, что всё очарование пустынь и древних городов может быть отравлено ими. Мне очень понравились суданцы, это действительно душевные, открытые и очень дружелюбные люди, они очень помогли нам выжить в их стране, притом, что и самим им, порой, приходится выживать. И среди арабов нам встречались чудесные люди, мировоззрение которых восхищало нас и вселяло надежду на светлое будущее нашего мира, но все же именно в арабских странах мы встретили не мало тех, кто, разбивая себе ежедневно лоб об пол в мечети, ежечасно отравляет пространство вокруг себя ложью, похотью и завистью, кто, с именем Аллаха на устах, нарушает его заповеди и тут же бьет себя в грудь, горделиво заявляя, что он мусульманин. Это отвратительно.